XXV
Двери открылись, оковы пали
Рабочие и крестьяне ждали, что революция осуществит их мечты и чаяния, но Временное правительство кормило народ обещаниями, лживыми посулами и обманными лозунгами.
Некоторые офицеры, справившись уже с первым испугом, отвечали тем, кто понимал, что революция еще не окончена, пока вместо царя и царских министров правят их верные слуги, кто требовал углубления революции:
— Теперь нужно воевать с сильным врагом. Чтобы победить его, необходимо объединить наши силы. Только после победы на фронте каждый вопрос революции будет решен в спокойной обстановке. Не стоит ломать голову над неразрешимыми еще вопросами, и нельзя разъединять силы народа. Кто идет по этому пути, тот настоящий враг народа и родины.
И люди, уверовавшие было в прекращение войны и начало свободной, мирной жизни, услыхали зловещие слова:
— Война продолжается, должна продолжаться! Крестьянам, протянувшим иссохшие от голода руки к байским и помещичьим землям, запретили прикасаться к ним.
— Вопрос о земле, — сказали им, — очень трудный вопрос. Его можно решить только в спокойные времена, а пока нужно воевать до полной победы над врагом!
Рабочим, которые требовали передачи фабрик и заводов трудовому народу, цинично ответили:
— Не торопитесь, товарищи. Еще не время для этого. Работайте пока на своих прежних хозяев…
Национальные меньшинства, угнетаемые веками и верившие, что революция дарует им все права, получили ошеломляющий ответ Временного правительства:
— Национальный вопрос будет рассмотрен после победоносного завершения войны, на Учредительном собрании. А пока не питайте особых надежд и держитесь прежних рамок. Не забывайте, что перед вами великая Россия!
Ненавистная народу война продолжалась, земля была у помещиков, фабрики и заводы — в руках богачей; на требования трудящихся угнетенных наций был поставлен крест.
После этого трудовой народ понял, что буржуазия хочет посмеяться над ним, присвоить себе все завоевания революции, что двери свободы по-прежнему закрыты и будут закрыты, пока народ собственными руками не сорвет все запоры, не опрокинет всех, кто стал на его пути. Росло недовольство народа. Люди, раньше равнодушно взиравшие на борьбу партий, поняли, что пришло время каждому выбрать один-единственный путь.
Центральными вопросами повестки дня съезда, на который прибыл Вахит, были: отношение к войне, вопрос о земле, рабочий вопрос.
Таким образом, съезд предполагал обсудить самые злободневные вопросы жизни России. Это не могло пройти без борьбы и ожесточенных споров, и каждый готовился к схватке, сердца горели ярким пламенем, и снопы искр готовы были вырваться наружу.
Борьба различных групп сказалась уже во время выборов президиума съезда; стало очевидно, что руководители фракций постараются провести свою линию на съезде.
С началом работы съезда стало ясно и другое: меньшевики будут особенно усердствовать, пытаясь задержать, взорвать изнутри революцию. Они выступали первыми, за ними двинулись в бой эсеры. Для подкрепления своих доводов, те и другие лицемерно ссылались на Маркса, извращая его великое учение, щеголяли цитатами из книг Плеханова, Каутского, стараясь оглушить делегатов своей мнимой ученостью и столь же мнимой широтой кругозора. Они призывали съезд следовать их программе и выражали уверенность, что так именно и случится.
Вахит и его товарищи из простых солдат попали в нелегкое положение. Доводы ораторов, говоривших красно и гладко, порой казались убедительными и революционными. Однако солдат, как и многих других делегатов, возмущало то, что меньшевики и эсеры находили нужным подождать с решением вопроса о земле, уповали на Учредительное собрание и требовали продолжения войны.
— Сами отправляйтесь на войну! — кричали им с мест.
— Нам война не нужна!
— Вы заодно с буржуазией!..
Но звонок из президиума всякий раз прекращал крики возмущенных делегатов.
Вахит и другие солдаты, только что приехавшие с фронта, немного оробели при виде такого многолюдного съезда и столь умелых ораторов; мысленно они были решительно против выступавших меньшевиков и эсеров и хотели, было сами выйти на трибуну, но все еще не могли решиться. Вахит нетерпеливо ждал, когда же, наконец, выступят против них делегаты-большевики, и втайне даже опасался: найдется ли такой человек, который сумеет разоблачить меньшевистских ораторов перед участниками съезда?
Уже по первому вопросу — об отношении к войне — страсти разгорелись, и делегаты-фронтовики с растущим негодованием слушали доводы меньшевиков и эсеров за продолжение войны. Кто-то из солдат крикнул вслед розовощекому оратору в золотом пенсне, удалявшемуся от трибуны:
— Долой войну, на которой льется кровь рабочих и крестьян! Долой лакеев буржуазии!
Возник шум. Среди гула одобрения раздавались негодующие выкрики меньшевиков, а председательствующий, настойчиво потрясая звонком, объявил следующего оратора:
— Слово предоставляется Маркову.
Шум мгновенно стих. Все взоры устремились на худощавого человека в простой одежде. Марков встал, огляделся вокруг и начал спокойным, но громким голосом:
— Товарищи!
Едва он произнес слово «товарищи», тоном, в котором звучала мужественная непреклонность, стало ясно, что он выступит против тех, кто до него убаюкивал съезд сладкими речами.
— Товарищи! Мы требуем прекращения кровопролития, преступного убийства людей…
Словно раскаты грома понеслись над залом, — его слова падали весомо, резко, поражая намеченную цель.
Те, кто слушал, стиснув зубы, меньшевистских ораторов и тревожился, найдутся ли делегаты, которые сумеют разоблачить этих сторонников войны и буржуазного правительства, теперь, слушая Маркова, обрадовались. Он высказывал их мысли, их желания, их гнев. Но они все еще сомневались. «Хорошо, если бы он сумел разбить этих прихвостней буржуазии до конца, по всем пунктам», — думали они и сидели, волнуясь, готовые всячески поддержать его. Марков продолжал:
— Товарищи рабочие и крестьяне! Вы слышали, что некоторые делегаты хотели бы оттянуть решение вопросов, которые не терпят отлагательств. Они красноречиво расцветили, разукрасили путь предательства интересов рабочих и крестьян, они пытаются втереть вам очки, связать вас по рукам и ногам, выдать вас буржуазии. Но нас не обманут их красноречие и хитрость, мы обязаны разрешить те вопросы, от которых зависит будущее России, выдвинуть требования, отвечающие интересам народа, обязаны разоблачить предательские маневры меньшевиков и эсеров, показать, на чью мельницу они льют воду. Вы, я думаю, хорошо поняли, что они стоят за продолжение кровавой бойни, преступной братоубийственной войны, и должны понять, за кем идут эти господа…
— Правильно! — закричали из зала. — Они идут за буржуазией!..
Аплодисменты многих делегатов прервали слова Маркова, а когда волнение улеглось, он продолжал:
— Они, как и министры Керенского, говорят, что войну нужно продолжать и воевать до полной победы. Они призывают к кровопролитию. Они из кожи вон лезут, чтобы провести свою антинародную линию и утопить революцию в крови. Мы спрашиваем их: «Кто наши враги? Кому и зачем нужна война?»
Марков замолчал, сурово глядя на делегатов-эсеров и словно ожидая их ответа. Русый сухощавый солдат, делегат соседнего полка, подтолкнул Вахита и шепнул:
— Правильно говорит.
Но Вахит обронил, не сводя глаз с Маркова:
— Молчи. Послушаем…
— Кто наши враги? — повторил Марков, не дождавшись ответа от меньшевиков и эсеров. — Наши враги не немецкие рабочие и крестьяне, которых гонят в окопы, на смерть, а немецкие империалисты, помещики и фабриканты России. Мы хорошо знаем, кому нужна, кому выгодна эта война!
Делегаты снова начали аплодировать ему.
— Верно! — закричал кто-то из глубины зала. — Их самих нужно отправить на войну!
— Меньшевики и эсеры, — продолжал Марков, — угодничая перед буржуазией, призывали нас продолжать войну, лить кровь ради интересов империалистов. Я бы спросил их: «За кем вы идете? Из кого состоит ваше Временное правительство? Разве оно состоит не из тех же дворян, помещиков и фабрикантов? Вы понимаете, что вы идете рука об руку с ними?» Они, конечно, не могут ответить нам: «Это не так», — они не смеют!
Один из противников Маркова привстал и, побагровев от напряжения, крикнул:
— Вы идете с большевиками, а мы хотим спасти родину, чтобы Россия не была колонией немцев!
Марков чуть заметно улыбнулся, пережидая возмущенный ропот, прокатившийся по залу. — Вы правильно говорите. Мы идем по пути большевизма, мы — большевики и не скрываем своих целей… Мы хотим побрататься с немецкими рабочими и крестьянами и впредь жить с ними в дружбе. А вы идете по одной дорожке с буржуазией. Мы знаем, какую родину вы защищаете. Не родина, не Россия вам дорога. Под этим обманным флагом вы боретесь за капиталистов, за сохранение их интересов. Нас не обманешь, за гладкими вашими речами ясно видны ваши дела, ваше прислужничество буржуазии. А мы не пойдем по этому пути. От имени большевистской фракции я заявляю, что мы против войны! «Долой империалистические войны!» — говорим мы. Мы очень хорошо понимаем, что миллионы рабочих и крестьян желают того же, и говорим: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Мы говорим, что империалистическая война должна превратиться в войну гражданскую…
Слова Маркова нашли отклик в сердцах тех делегатов, которые думали о том же, но не умели так ясно выразить свои мысли.
— Правильно! Долой войну!
— Да здравствует союз пролетариев всего мира! Так как и противники Маркова подняли шум, зал гудел несколько минут. Многие вскочили со своих мест. Звонок председателя утопал в гуле голосов.
Стало ясно, что среди делегатов было немало сторонников большевиков, последовательно выступающих против империалистической войны, против обманных лозунгов меньшевиков и эсеров.
Делегаты, вначале досадовавшие на то, что речи ораторов не дают ответов на жизненно важные вопросы, с которыми их и прислали сюда заводы, фабрики и полки, встретили речь Маркова с большой радостью и облегченно вздохнули. Они удовлетворенно переглядывались и обменивались оживленными репликами.
Едва Марков сел, на трибуну взошел новый делегат.
— Товарищи! Выступавший передо мной товарищ Марков уже говорил о том, каким должно быть отношение трудящихся масс к войне, о том, кто наши настоящие враги. И действительно, с кем и ради чего мы воюем? Рабочие и крестьяне не знали, почему и в чьих интересах началась эта война. Народ обманули, пытаясь изобразить всех немцев нашими врагами; ну, а в Германии подобные господа, — он кивнул на меньшевиков, — лгут о нас, что мы враги всех немцев. Эту подлую ложь и до сих пор выдают за правду, чтобы продолжать войну и принести еще миллионы людей в жертву нашим классовым врагам — капиталистам. Всем ясно, что господа, выступавшие здесь, идут по прежнему пути обмана и предательства, они стоят за войну. Это продажные люди, люди, лишенные чести…
Теперь поднялся невообразимый шум. Раздались возгласы:
— Верно! Меньшевистские руководители продались!
— Эсеры заодно с буржуями!
Среди общего гула выделялись и другие голоса:
— Ложь! — кричали, надрываясь, меньшевики. — Пусть возьмет свои слова обратно! Это уличная брань!
— Разве не вы идете за продажными людьми?!
— Мы защищаем честь родины!
— Стой! Предатель!
Крики продолжались долго. Только когда все стихло, оратор уверенно продолжал:
— Я повторяю, товарищи: кому выгодна эта война? Чтобы ответить на это, не нужно быть пророком. На наших глазах гибнут миллионы трудящихся ради того, чтобы буржуазия жила в роскоши, ради ее интересов народ гибнет, гниет в окопах, страдает на фронтах. Поэтому мы и говорим, что война продолжается только ради интересов империалистов, только по их желанию. Нам война не нужна, и мы говорим: «Долой войну!» Если война выгодна только буржуазии, почему делегаты меньшевики и эсеры хотят ее продолжения? Почему же они изо всех сил лакейски защищают войну? На это есть один ответ, и мы с полным сознанием ответственности повторяем свои прежние слова: «Да, вы обманываете народ, вы надели маску друзей народа, но на деле являетесь его врагами». Зал снова взорвался криками:
— Может быть, вам немцы платят?
— Он верно говорит!
— Долой тех, кто за войну!
— Трусы, желающие стать рабами немцев!..
— Они склоняют головы перед врагом!..
— Нет, это вы лакеи врагов!..
— Они вылизывают тарелки богачей! Председательствующему никак не удавалось восстановить нарушенный порядок.
Лицо оратора чуть побледнело, сурово сжались брови; он прислушивался к крикам, стараясь уловить, откуда исходит каждая реплика.
Вахит и его фронтовые товарищи, приученные к дисциплине, впервые потеряли терпение, видя, что и теперь еще большинство съезда идет за меньшевиками и эсерами.
— Пусть говорит! — закричали они угрожающе. — Не останавливайте его!
Дружный возглас делегатов-фронтовиков прогремел на весь зал. Оратор снова получил возможность говорить.
— Не притворяйтесь оскорбленными, когда вам говорят правду. Мы знаем, чью песню вы поете и за кем идете! Ваши лидеры работают в обнимку с буржуазными министрами. Вы идете за Керенским, Черновым, Церетели, а те, создав коалиционное правительство, в свою очередь следуют за врагами народа Львовым и Милюковым. Вот для кого вы стараетесь, по какому пути идете. Рабочие и крестьяне никогда не поверят вам и не последуют за вами. Рабочие и крестьяне не вручат вам свою судьбу! Мы сами найдем открытую и правильную дорогу! У нас достаточно сил, и оружие тоже в наших руках… Долой войну! Да здравствует борьба за освобождение от капиталистического рабства, да здравствует пролетарская революция и свобода! — закончил оратор.
И снова полетели, схлестываясь, взволнованные выкрики:
— Он за анархию!
— Он зовет к насилию и произволу! Это путь к гибели…
— Нет! Нам война не нужна!
— Пролетариат знает сам, куда повернуть оружие!
— Остановитесь! Обменяйтесь спокойно мнениями! Когда шум улегся, слово предоставили еще одному делегату. Пройдя к трибуне, он настороженно огляделся, странно повел узкими плечами, словно не зная, с чего начать, кашлянул и заговорил:
— Господа! Ораторы, выступавшие передо мной, погорячились…
Эти слова были встречены язвительной репликой:
— Мы не господа…
— Помалкивай!.. — закричали с разных мест.
Оратор передернул плечами и продолжал: - Конечно, война тяжелое дело, это бедствие, причиняющее много ущерба. Но нельзя забывать, что немецкие империалисты, используя свою высокую технику, стремятся к владычеству над всем миром, хотят подчинить себе Россию в экономическом и в других отношениях. Они не прекратят войны, пока не победят нас.
В ответ раздалось:
— Ведь и вы тоже не хотите прекращения войны, пока не победим мы!
— Если мы, — продолжал оратор высоким до визга голосом, — если мы склоним, как вы того хотите, головы перед немцами, что получится тогда? Вы подумали об этом? Случись это, Россия никогда не избавится от тяжести военных долгов немцам, и все это ляжет на плечи трудового народа. Оратор ловил сочувственные слова:
— Известно, что тяжесть долгов легла бы на плечи трудящихся!
— Он говорит умные слова…
— Военные расходы, — запротестовал кто-то, — оплатят те, кто начал войну!
Оратор собрался, видимо, долго говорить о необходимости продолжения войны, но ему мешали говорить, почти каждое его слово встречалось взрывом недовольства.
Уставившись в зал большими близорукими глазами, он закричал на прежней визгливой ноте:
— Некоторые пытаются обвинить нас в том, что мы идем за Керенским, ну, а они сами за кем же идут?! Они идут за Лениным. Они хотят создать в России анархию!
Послышались возгласы:
— Верно, мы идем за Лениным!
— Не обниматься же нам с буржуазией!
После меньшевика на подмостки возбужденно вбежал делегат-фронтовик.
— Товарищи! — начал он, расхаживая по авансцене. — Мы, участники и жертвы этой кровавой войны, видим, как гибнет цвет народа, молодежь, как эта чудовищная мясорубка превращает в калек миллионы рабочих и крестьян. Мы очень хорошо знаем, чьи дети остаются сиротами, и, протянув с мольбой руку, напрасно стучатся в двери богачей. Некоторые господа, не знающие ужасов войны, глухие к страданиям народа, призывают продолжать войну. Они хотят уверить нас в том, что все немцы без различия классов, что немецкие рабочие и бедняки являются нашими врагами. Это ложь, товарищи! Мы знаем, кто наши настоящие враги. Рядовые немецкие солдаты что ни день братаются с нами. Они тоже жаждут прекращения этой кровавой войны, ждут того часа, когда смогут вернуться домой, к мирной, трудовой жизни. Выступавшие здесь делегаты-большевики показали, кому выгодна эта война. Они выразили наши стремления, наши желания, и мы говорим вместе с ними: «Долой войну! Да здравствует единение всех трудящихся!»
Его речь была встречена аплодисментами многих делегатов.
Под конец говорил и Вахит. Говорил коротко, волнуясь, сказал, что присоединяется к ораторам-большевикам, передал привет съезду от своих товарищей по фронту и заверил делегатов, что они все, как один, хотят прекращения войны.
Меньшевики и эсеры высказались за сотрудничество с Временным правительством, за оказание доверия ему, за продолжение войны. На их стороне все еще было большинство, и съезд принял их резолюцию.
Резолюция, внесенная большевиками, гласила: «Не оказывать доверия Временному правительству, отныне передать власть советам рабочих, крестьянских и солдатских депутатов и немедленно принять меры к прекращению войны…»
Съезд был закрыт под шумные возгласы делегатов.
— От нас зависит прекращение войны! — настаивали фронтовики.
— Рабочие и крестьяне смогут жить свободно только тогда, когда возьмут власть в свои руки.
— Уже сочтены дни прихвостней буржуазии.
— Они разоблачили себя!
— Их партия только на словах называется рабочей! Вахит и его товарищи и в пути продолжали обсуждать дела съезда.
На фронте они выступили с докладами и разъяснили, кто стоит за интересы трудового народа и кто предает их. Все поняли, что у власти остались враги народа, сторонники и прислужники буржуазии. С каждым днем росла ненависть народа к Временному правительству, массы решительно повернули к большевикам.
Трудовой народ понял, что на него хотят снова надеть оковы; с оружием в руках сверг он Временное правительство и под руководством большевиков совершил Октябрьскую социалистическую революцию.
После героических октябрьских битв вся власть перешла к Советам.
Пролетарскую революцию фронт встретил пением «Интернационала».